Как-то так повелось, что о каждом Дмитриевском выходе пускай нестолько строчек, а кто-нибудь да напишет. В этот раз писать особо некому, поэтому придется это сделать мне. Хотя бы чтобы никто не подумал, что ничего не было.
Морозная неделя, предшествовавшая последней субботе и впрямь сильно проредила ряды лыжников. И, хотя мороз прямо скажем, был не самый сильный — что-то около –20-25, думаю, участников было бы больше, если бы переход к низкой температуре был не столь резким и не был подан метеослужбами как страшная сенсация. А так вместо 70-80 человек неделей ранее нас набралось всего 20, и разговоры про разделение и дробление потеряли всякую актуальность. То есть разделение произошло: на тех кто пошел, и тех кто отделился :).
Собственно маршрут. Планировавшийся вариант встречи на Веле двух лыжней из Яхромы и Семхоза не удался по причине того, что из Яхромы никто не пошел: Сафроновская группа и вовсе отменила свой выход, а те несчастные двое, которые все-таки направились утром на Савеловский вокзал, были весьма озадачены отсутствием основного состава, а затем перекинулись на Ярославскую дорогу. Итак, все пошли из Семхоза. Решение в общем-то единственно верное, хотя может и не совсем спортивное. Дело в том, что в этот день дул восточный ветер (3-6 м/с, как сообщает ГИС-Метео), и всякие попытки двигаться ему навстречу были обречены на разворот (если, конечно, этот человек не собирался на северный полюс)
Впрочем, как оказалось, движение по ветру тоже было не самым приятным занятием, так что это не спасло группу от преждевременного схода на автобус в деревне Костино. Речки Вели мы тоже в этот день не увидели. Главная причина — отвратительное скольжение. Более хорошее в лесу и весьма отстойное на полях, оно выматывало силы у всех — даже у тех, кто не тропил.
От Семхоза по дачам мы выкатились к пруду. Лед покрыт сантиметровым покровом снега. Первый, кто выкатился, делает несколько толчков коньком и переходит на классику. Второй пытается разогнаться на руках и не может: мелкий скрипучий снег не дает долго ехать на руках. Группа выстраивается в цепочку и идет со скоростью пешехода по практически голому льду. Я такое видел впервые.
Дальше по накатанной буранами и лыжниками трассе надо попасть на широкую ЛЭП. Однако и здесь скорость фиговая. В голову приходят грустные мысли. Пятьдесят пять разделить на пять будет одиннадцать часов этого гнусного елозанья. Вслед за этим в голову приходит другая гнусная мысль: а что если снять нафиг лыжи и просто пробежаться, благо снег здесь достаточно утрамбованный. Так и делаю, легко обгоняя бегом медленно плетущуюся колонну лыжников на RCS-ах. Друзья смотрят на меня как на последнего предателя, но уже нашлись и последователи: Андрей Сашин догоняет, держа свои Фишера в руках.
Но за ЛЭП снег уже не держит и приходится этот разврат прекратить. Переходим Пажу, бруляем к кольцевой железке и становимся на северную просеку. К скрипучему снегу уже приноровились и получается немного разогнаться. Но вот путь преграждает гигантская ЛЭП, идущая на запад в пять рядов к Лазаревской подстанции. Ветер и снег образуют здесь совершенно враждебную смесь, а скольжение пропадает напрочь.
Лазарево-Сабурово-Царевское — наблюдаю невиданную картину: второй идет в ста метрах от первого, третий в ста от второго и не может его догнать, а сзади вообще никого не видно. В Царевском решение променять Велю на Ворю происходит по умолчанию: никто не хочет удлинять маршрут. Дальше было длиннющее поле под названием урочище Велюшки, которое вытянуло много сил на подъеме, а на равнине ветер выдул их остатки. До костра на Воре (без воды) дотянули «по привычке». Обледеневшие лица, замерзшие конечности, приунывшие голоса — таков был облик нашей компании на обеде. Из тонких елочек сделали два больших костра, чтобы согреться, но вскипятить чай оказалось не такой простой задачей. По ходу дела в костер было вылито около восьми уже почти закипевших котелков потенциального чая.
В этих условиях руководство в лице Александра Зайцева предприняло все усилия, чтобы остудить буйных, которые требовали идти в Яхрому. Особо буйным даже дали карту и показали направление. Решающим аргументом было то, что когда мы добрались до Костино, было около пяти, а в половине шестого, когда мы уже приехали на автобусе в Дмитров, было темно. Альтернативой были три часа без лыжни до Яхромы по темноте. Долой! Домой.
О нравах группы.
Когда автобус подъехал к вокзалу в Дмитрове, нас уже ждал готовящийся к отправлению поезд, поэтому пересадка прошла очень быстро. Настолько быстро, что уже дома — в Москве на Савеловском вокзале никто не спешил отделяется от опытного руководства. И вот двадцать зайцев, все как один, прыгают с платформы и движутся к дырке.
В метро наконец можно разделиться до следующей субботы. Четверо едут по Кольцевой линии до Киевской. Но вот объявление: поезд идет только до Белорусской и всех просят выйти из вагонов. Как обычно бывает в таких случаях, в вагоне обнаруживается вдрызг пьяная личность, которая не понимает происходящего. Стрелочница отчаянно трясет его за плечо, но безрезультатно. Поезд задерживается. Тогда Жора отдает свои лыжи коллеге и командует: давай вытаскивать его за ноги. Довольно неделикатно стукнув товарища головой об пол мы его вытащили на середину Белорусской, где он и валялся до подхода дружинников. Надо сказать, женщина с семафором слегка ошалела от такой бесцеремонности, да и милиция обращалась с ним деликатнее.
На Киевской мы уже расстались совсем, и каждый поехал своей дорогой. Мне на Филевскую, — до Молодежной. Захожу в первый вагон и вижу: на крайнем сиденье валяется огромный черный… нет, не бомж — пес. Дело надо доводить до конца — подумал я, снял с лыж палки (те самые белые свиксы), и…
